журнал писателей России

СТАРЫЙ ДОМ

Вмонотонный шум улицы вдруг влетели новые звуки: звякнула щеколда калитки, и Буян тут же залился радостным лаем.

– Кто-то из своих, – заторопился Егорыч к окну. Стряхивая снег с шубки и шапки, на крыльце уже стояла Наталья. Буян волчком крутился вокруг неё, подпрыгивал, пытаясь лизнуть в лицо. И в кухню он прошмыгнул, кинулся, виляя хвостом, к Егорычу – погляди, кто к нам пришел! Наталья ласково обхватила голову отца и, как бывало в детстве, прижалась носом к его щеке,

– Ну, здравствуй. На улице ветрище, а у тебя так тепло...

– Да только что печь истопил, теперь до вечера не остынет. Сейчас согреешься, а у меня сегодня и щи знатные...

– Давай, давай, попробую. А я что приехала? Нынче, слышь, сбор у меня. Будут все наши, да ещё Васильевы с ребятишками. Ёлку мы уже купили. А ты приезжай пораньше, прямо с утра, ладно?

Она повесила шубку, поправила волосы и обернулась к нему – ну, вся в мать, такая же курносая и большеглазая... Егорыч почувствовал, как замерло сердце, а потом быстро застучало.

– А ты приезжай прямо с утра, – снова повторила Наталья. Он ничего не ответил, зазвенел посудой, собирая на стол.

– Давай, я сама, – налив в тарелку щей, прошла к столу, присела с отцом рядом. – Ты что молчишь?

Егорыч опустил голову, спрятал глаза за мохнатыми бровями.

– Нет, доча, уж вы нынче без меня…

– Как это без тебя? – глаза Натальи сердито вспыхнули, подбородок дрогнул. – Послушай, отец, я обижусь: и жить ты ко мне не идёшь, и Новый год в моём доме встречать не хочешь.

– Не шуми, не могу я.

– Да отчего не можешь-то?

– Хочу я с горьким годом в своём доме попрощаться, хочу из своего дома его проводить.

На большую жилистую руку отца Наталья положила свою – и этим всё было сказано. Лишь поздно вечером, всё в доме прибрав, засобиралась она домой. Егорыч с Буяном проводили её до остановки автобуса, а потом медленно шли назад – уже огни загорелись во всех домах, а ветер, умаявшись за день, спрятался в сугроб и затих. В такой тишине ещё сильнее накатывается тоска...

В конце мая, когда земля, напоённая вешними водами, обласканная солнечным теплом и птичьими песнями, захорошела, его Марья неожиданно умерла. Во сне остановилось сердце, и, никого не потревожив, улетела её душа в какие-то неведомые дали... И остался он в опустевшем доме один. Дети уговаривали его переехать к кому-нибудь. У Фёдора, правда, большая семья, но квартира трёхкомнатная. Мог бы и к Наталье – с десятилетней Танюшкой они вдвоём живут. Но нет, пока ноги держат, никуда он из своего старого дома не уйдёт... Дети и внуки приезжали к нему первое время чуть не каждый день, а потом, конечно, всё реже. Да это и понятно: все живут в центре, надо с двумя пересадками ехать. Вот и сегодня Наталья целый час, наверное, добиралась.

…На другое утро солнце снова засветилось в окнах, а вечером уплыло за горизонт. Земля вращалась, время отсчитывало свои минуты, часы и дни. И вот наконец старый год пришел в дом к старому человеку – попрощаться и прощения попросить. Егорыч встал раньше петухов, солнце ещё подрёмывало в сосняке за речкой. Он тщательно умылся, покурил трубку и затопил печь – за ночь даже кухня продрогла и будто сердилась на него за это.

– Потерпи ещё немножко... – приговаривал он, подкладывая в печь поленья. Потом взял большое ведро и вышел во двор. Услышав стук двери, пулей вылетел из своей будки Буян, преданно ловя взгляд хозяина.

Продолжение читайте в журнале...

Лидия САДОВНИКОВА

( вернуться к содержанию номера )