журнал писателей России

Что наша жизнь анекдотична, известно давно. Вообще анекдоты всегда запоминаются легче, чем научные трактаты. Это их свойство хорошо используют хорошие педагоги в своей работе на посевной доброго и вечного. как раз к такому вечному и можно отнести этот прием. Вспоминая о нем, следует вспомнить один анекдот из старого учебника по литературе. Слава приему по привлечению анекдота в процесс обучения! А сам анекдот такой... однажды в далекое время царствования одного не самого плохого русского императора, который самолично считал себя либералом, царские сатрапы, несколько далекие от либерализма, послали одного опального и известного литератора на борьбу с саранчой в один из отсталых и отдаленных районов России. однако этот литератор не стал ловить саранчу сачком. он, обладая хорошим чувством юмора, просто приехал на место, а там составил подробный отчет следующего содержания:

“Саранча прилетела, урожай съела и снова улетела”.

Многие догадались, что этим известным литератором был сам Александр Сергеевич Пушкин, который не только написал великие стихи и замечательные повести, но не чурался и такого обыденного жанра, как анекдоты, которые он сам называл “россказнями за столом”. За столом Пушкин сидел часто, и не только рабочим. он весьма обожал это занятие, и поэтому у него было некоторое количество таких россказней. остается только привести некоторые из них. Сейчас модно приводить анекдоты от лица какого-нибудь известного и веселого человека. Так вот представляем анекдоты от Александра Сергеевича ПУШКИНА.

* * *

Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал:

- Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просил вас немедленно отступить.

Багратион (может быть, не всем известно, что у князя Багратиона был очень большой нос) отвечал: неприятель у нас на носу? на чьем? если на твоем, так он близко, а коли на моем, так мы успеем еще отобедать.

* * *

Надменный в сношениях своих с вельможами, Потемкин был снисходителен к низшим. Однажды ночью он проснулся и начал звонить. Никто не шел, Потемкин соскочил с постели, отворил дверь и увидел ординарца своего, спящего в креслах. Потемкин сбросил с себя туфли и босой прошел в переднюю тихонько, чтобы не разбудить молодого офицера.

* * *

На Потемкина часто находила хандра. Он по целым суткам сидел один, никого к себе не пуская, в совершенном бездействии. Однажды, когда был он в таком состоянии, множество накопилось бумаг, требовавших немедленного его разрешения, но никто не смел к нему войти с докладом. Молодой чиновник по имени Петушков, подслушав толки, вызвался представить нужные бумаги князю для подписи. Ему поручили это с охотою и с нетерпением ожидали, что из этого будет. Петушков с бумагами вошел прямо в кабинет. Потемкин сидел в халате, босой, нечесаный, грызя ногти в задумчивости. Петушков смело объяснил ему, в чем дело, и положил перед ним бумаги. Потемкин молча взял перо и подписал их одну за другою. Петушков поклонился и вышел в переднюю с торжествующим лицом. “Подписал!..” Все к нему кинулись, глядят: все бумаги в самом деле подписаны. Петушкова поздравляют. “Молодец! Нечего сказать.” Но кто-то всматривается в подпись - что же? На всех бумагах вместо: князь Потемкин - подписано ПЕТУШКОВ, ПЕТУШКОВ, ПЕТУШКОВ...

* * *

Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал ему сердито: “Мы отставим тебя от академии.” - “Нет, - возразил великий человек, - разве академию отставите от меня”.

* * *

Дельвиг звал однажды Рылеева к девкам. Я женат, отвечал Рылеев. “Так что же, отвечал Дельвиг, разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня.”

* * *

Потемкину доложили однажды, что некто граф Морелли, житель Флоренции, превосходно играет на скрипке. Потемкину захотелось его послушать, он приказал его выписать. Один из адъютантов отправился курьером в Италию, явился к графу Морелли, объявил ему приказ светлейшего и предложил тот же час садиться в его тележку и скакать в Россию. Благородный виртуоз взбесился и послал к черту и Петербург, и курьера с его тележкою. Делать было нечего. Но как явиться к князю, не исполнив его приказания? Догадливый адъютант отыскал какого-то скрипача, бедняка не без таланта, и легко уговорил его назваться графом Морелли и ехать в Россию. Его привезли и представили Потемкину, который остался доволен его игрою.

* * *

У Крылова над диваном (где он обыкновенно сиживал), сорвавшись с одного гвоздика, висела наискось по стене большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что и остальной гвоздь, на котором она еще держалась, не прочен и что картина когда-нибудь может упасть и убить его. “Нет, – отвечал Крылов, – угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову”.

* * *

Государь долго не производил в генералы Болдырева за карточную игру. Однажды в какой-то праздник во дворце, проходя мимо него в церковь, он сказал: “Болдырев, поздравляю тебя.” Болдырев обрадовался, все бывшие тут думали как и он и поздравили его. Государь, вышед из церкви и проходя мимо Болдырева, сказал ему: “Поздравляю тебя - ты, говорят, вчера выиграл.” Болдырев был в отчаянии.

Анекдоты Пушкина несколько отличаются от нынешних. В них существуют реальные люди. Недаром многие анекдоты Пушкина позднее были воспроизведены не как сатирический рассказ, способный подчеркнуть какую-либо странность в характере того или иного исторического лица, а как исторический факт. Все это заметили, вероятно, в истории с картиной баснописца Крылова.

Если вспомнить начало девятнадцатого века, то мы сразу поймем, что тогда не было сатирических разделов в журналах, а таких веселых журналов вроде « Крокодила» просто не было. Все это пришло намного позже. И тогда скорее всего Александр Сергеевич не думал о стезе сатирика, да и подобный жанр в те годы не был так популярен и люди того времени просто не могли представить писателя, читающего свои хохмочки с эстрады. Но сатирический талант у великого Пушкина был и проявлялся в его основных стихотворных жанрах. Мы видим иронию в строках про дядю, который был “честных правил”, или о том, чему мы “учились понемногу”. Но особенно этот искристый характер любителя шутки мы можем обнаружить во многих эпиграммах. Этот жанр в те годы был популярен, и в нем Пушкин не знает пределов и авторитетов. Тут доставалось и врагам, и друзьям. Надо сказать, что в те годы это было небезопасно. Шутки часто заканчивались дуэлями. Была у Пушкина даже дуэль в 1819 году с его другом Кюхельбекером из-за простой поэтической шутки:

За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно...
И было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно!

Пушкин и на дуэли с Кюхельбекером шутил, уговаривая секундантов отойти подальше, потому что если друг Кюхля будет целиться в него - обязательно влепит пулю секунданту. После друзья помирились навсегда.

Однажды молодой гений сцепился со стариком Лановым, который назвал Александра Сергеевича молокососом. Тот в свою очередь назвал Ланова винососом, а затем вызвал обидчика на дуэль. Генерал Инзов помешал дуэли, посадив поэта под арест, где Пушкин сочинил дошедшую до наших дней нелицеприятную эпиграмму:

Бранись, ворчи, болван болванов,
Ты не дождешься, друг мой Ланов,
Пощечин от руки моей.
Твоя торжественная рожа
На бабью жопу так похожа,
Что только просит киселей.

Ниже вы увидите строки, за которые поэт мог получить ответ свинцом много раньше той роковой дуэли. Но в те времена “невольник чести” был еще и невольником истины, за которую был готов платить до конца. Тогда было не принято прятаться за псевдонимы. Сатира не ценилась, но стоила дорого.

Не будем дальше злоупотреблять терпением внимательного читателя, а в доказательство моих слов приведу строки великого поэта, который не считал себя сатириком, а просто был им по сути своего таланта.

* * *

“Больны вы, дядюшка? Нет мочи,
Как беспокоюсь я! Три ночи,
Поверьте, глаз я не смыкал”. –
“Да, слышал, слышал: в банк играл”.

НА Н. М. КАРАМЗИНА
В его “Истории” изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья И прелести кнута.

НА М. С. ВОРОНЦОВА
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

НА М. А. ДОНДУКОВА-КОРСАКОВА
В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь,
Почему он заседает?
Потому что жопа есть.

НА Ф. И. ТОЛСТОГО
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он - слава богу -
Только что картежный вор.

НА Н. И. НАДЕЖДИНА
В журнал совсем не европейский,
Где чахнет старый журналист,
С своею прозою лакейской
Взошел болван семинарист.

НА КНЯЗЯ А. Н. ГОЛИЦЫНА
Вот Хвостовой покровитель,
Вот холопская душа,
Просвещения губитель,
Покровитель Банташа.
Напирайте, бога ради,
На него со всех сторон!
Не попробовать ли сзади?
Там всего слабее он.

НА АЛЕКСАНДРА I
Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал,
Зато был фрунтовой профессор!
Но фрунт герою надоел -
Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел!

* * *
Как брань тебе не надоела?
Расчет короток мой с тобой:
Ну, так! я празден, я без дела,
А ты бездельник деловой.

ИСТОРИЯ СТИХОТВОРЦА
Внимает он привычным ухом
Свист,
Марает он единым духом
Лист,
Потом всему терзает свету
Слух,
Потом печатает - и в Лету
Бух!

* * *
Охотник до журнальной драки,
Сей усыпительный зоил
Разводит опиум чернил
Слюною бешеной собаки.

* * *
Глухой глухого звал к суду судьи глухого,
Глухой кричит: “Моя им сведена корова!”
- “Помилуй, - возопил глухой тому в ответ, -
Сей пустошью владел еще покойный дед”.
Судья решил: “Чтоб не было разврата,
Жените молодца, хоть девка виновата”.

ЛЮБОПЫТНЫЙ
- Что нового? - Ей -богу, ничего.
- Эй, не хитри: ты, верно, что-то знаешь.
Не стыдно ли, от друга своего,
Как от врага, ты вечно все скрываешь.
Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?
Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово...
- Ох! отвяжись, я знаю только то,
Что ты дурак, да это уж не ново.

Владимир ЗУЕВ

( вернуться к содержанию номера )