|
|||||
| 1 (38) 2008 | |||||
Содержание |
|||||
 |
О журнале | ||||
|
О редакторе | ||||
|
События | ||||
|
НППЛ "Родные | ||||
| Просторы" | |||||
|
О нас пишут | ||||
|
Архив | ||||
|
Библиотека | ||||
|
Контакты | ||||
|
Ссылки | ||||
|
Полемика и комментарии | ||||
|
Собственное мнение | ||||
|
|
|||||
|
> НА ГЛАВНУЮ < пожалуйста, сообщайте о размещении ссылки
|
|||||
 |
журнал писателей России |
СЕРЕБРЯНЫЙ ЮБИЛЕЙ ПОЭТА
Николай РАЧКОВ - поэт, секретарь правления Союза писателей России, лауреат Большой литературной премии России «АЛРОСа», литературных премий им. А. Твардовского и «Ладога» им. А. Прокофьева. Он победитель 2-го Московского международного поэтического конкурса «Золотое перо» в номинации «Лучшее стихотворение года», награждён главным призом «За верность теме» Всероссийского патриотического фестиваля «Мы едины – мы Россия» (2007 г.).
Действительный член Петровской академии наук и искусств. Живёт в г. Тосно Ленинградской области.
|
АДМИРАЛ УШАКОВ Под стягом русской державы Был он непобедим. Сколько турецкой славы Развеял он в прах и дым!
Вот он, девиз Ушакова, Время его не сотрёт,– Три сокровенных слова: «Вера! Отечество! Флот!».
Каркали даже вороны, Кто-то и им наказал: – «Каменные бастионы Никто не возьмёт!..». Он взял.
Вот она совесть росса, И честь его, и закон: Ни одного матроса В плену не оставил он.
И не состарили годы Души его смелой ширь. Ему бы в моря, в походы… А он ушёл в монастырь.
Смиренно склоняя выю Вдали от досужих глаз, Молился он за Россию, Молился за всех за нас.
Назначил его недаром В войско небесных сил Единственным адмиралом Архистратиг Михаил.
И вот он под облаками Морской стережёт простор. Он в сердце, в молитве с нами, Наш святой Феодор.
Идут корабли по свету И не боятся гроз. И знает заповедь эту Каждый русский матрос.
Свят девиз Ушакова, Время его не сотрёт,– Три сокровенных слова: «Вера! Отечество! Флот!».
***
Я писал о любви, но внушала эпоха, Что масштабнее выглядеть должен талант. Я когда-то играл на гармошке неплохо, А теперь уж какой из меня музыкант.
Где-то в омуте мой заколдованный перстень, Проскакал вдоль околицы конь вороной. Я, конечно, сыграю, да только тех песен Больше некому спеть на сторонке родной.
Я сыграю, да нет того света в окошке, Нет ни клуба того, ни девчонок тех нет, И травой заросли наши стёжки-дорожки, Свёрнут флаг и закрыт навсегда сельсовет. Пройден этот рубеж, и поставлена веха, Роковой изменить невозможно маршрут. Далеко то село – ни дойти, ни доехать, То село, где меня обязательно ждут…
***
Чем победный свой узор на знамёнах вышила, Разве шёлком золотым, ниточками льна? И на чьих плечах страна выстояла, выжила, До космических высот поднялась она? Всех увижу, всех услышу, кто с граблями, с косами, Всех, кто в памяти моей по селу прошли. Никого не потревожу лишними вопросами, Просто молча поклонюсь низко, до земли…
|
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ
Корниловский помню в Семёнове дом, За домом кипрей и люпин. Сидели мы с Ольгой Берггольц за столом, И Цыбин там был, и Люкин. Хотелось услышать поэта, того, Чьи замерли в прошлом шаги. Таисья Михайловна, мама его, Несла нам на стол пироги.
«Ах, мама…» – и сядут в обнимку вдвоём, «Ах, Ольга…» – и слёзы из глаз. Они говорили, светлея, о нём, Как будто и не было нас.
Они говорили, как годы бегут И правда выходит на свет. Сейчас бы сидел он с друзьями вот тут, Любимый в народе поэт.
И стопку одну, и другую до дна, И скоро уже во хмелю: «Прости меня, мама…» – всё громче она. «Люблю,– говорила,– люблю…».
За что, за какие такие грехи Просила прощенья тогда? Потом мы по кругу читали стихи, Её ожидая суда.
Но то ль оттого, что немножко пьяна, Хвалила нас всех заодно. «Ах, Боря…» – и снова, и снова она Смотрела, смотрела в окно…
АКСИНЬЯ
Вот сверкнуло над вечерней синью, Громыхнуло в небе – быть беде… Берегом спускается Аксинья К Дону, к холодеющей воде.
И не крикнешь ей: Постой! Куда ты? Знает, знает женщина куда. Плечи загорелые покаты, На ходу легка и молода.
Он из-за ветлы к ней выйдет скрытно, где-то снова молния сверкнёт. И она слезу смахнёт бесстыдно И к нему, к женатому, прильнёт…
Ой, узнают скоро, ой, осудят! Рухнешь, рухнешь на кровать пластом! Разве не читала ты, что будет, Что, Аксинья, станется потом?
А она, счастливая, не охнет… Тихий Дон, прости её, прости. Если сердцем женщина присохнет – И трава в степи ей не расти.
Пахнет дождевой внезапной стынью, Дробью хлестануло по воде. К дому возвращается Аксинья. А гроза всё ближе – быть беде…
КАЛИНОВЫЙ КУСТ
По своей, а не чьей-то охоте На армейский паёк угодил. Он калиновый куст в огороде Перед тем, как уйти, посадил.
Видно, внял он чьему-то совету, Спрятал в сердце весёлую грусть. «Как поспеет калина – приеду, Обязательно, мама, вернусь…».
Навык воинский схватывал слёту, Был отмечен в приказах не раз. А попал он в десантную роту, А послали его на Кавказ.
Путь стежками пурпурными вышит, Ведь в руках у него пулемёт. Где он? Что же письма не напишет? Где он? Весточку что не пришлёт?
А какая сегодня калина Расцвела на родной стороне! Мать с тревогой весеннего сына Сколько раз уже видит во сне.
– Это ты ли, мой мальчик, отрада? – И прижмётся с тоскою к груди. – Не горюй, не тревожься, не надо, Я вернусь,– говорит он,– ты жди…
Скоро снеги холодные лягут. «Мальчик мой…» – еле слышно из уст. … Держит ягоды, пригоршню ягод, Не сдаётся калиновый куст.
***
Если некуда больше упасть, Если держат тебя ещё ноги, Есть в России целебная власть – Власть дороги.
Может быть, не один посошок Поизносишь в пути, поломаешь, Но что было, что будет, дружок, Всё узнаешь…
|
Николай РАЧКОВ
( вернуться к содержанию номера )