журнал писателей России

ТОПТЫЖКА

(Товарищ ХАЛЬГЕН - псевдоним) Андрей Тищенко литературным творчеством занимается с 2000 года. Женат, двое детей, служа­щий. Литературный сотрудник НППЛ “Родные просторы” с ноября 2005 года.

У маленькой Полиночки, как и у вся-кого малыша, была своя любимая игрушка. Это был маленький мохнатый медвежонок, стоящий на четырёх лапах, с добрыми и проницательными пласт­массовыми глазами.

Любовь - это вещь сложная и много­ликая, имеющая свои нижние и верхние «этажи». Полина, конечно же, любила мишку за то, что он был мягкий, за то, что с ним можно было весело играть, кор­мить его и поить, укладывать спать в сло­женную из кубиков берлогу, но, конечно же, главное было совсем не в этом.

Детская душа обладает удивительной широтой, ибо она не совсем заключена ещё в плотном кожаном мешке, именуе­мом телом. Она отчаянно рвется наружу, стремится объять собой весь мир, легко впитывается в окружающие предметы, наделяя их особой жизнью и превращая, как будто в части самой себя. Плюшевый мишка, безусловно, был частью Полиноч­ки, она остро ощущала жизнь, бурлящую в медвежьем плюшевом тельце, которая по своей сути была продолжением ее, Полиной, жизни. Если кто-нибудь из пос­торонних говорил о том, что Топтыжка -не живой, и сшит из тряпок на корейской фабрике, то такой человек был обречен на молчаливую нелюбовь Полины, непо­бедимо наивную и откровенную. А что может быть в жизни обиднее, чем ссора с невинным и бескорыстным ребенком?! И не дай Бог кому-нибудь утверждать, что к Топтыжке пришита бирка с надписью «Корея», годом выпуска и рекомендаци­ей стирать при температуре не выше 40 градусов по Цельсию…

Ни днем, ни ночью Полина не рас­ставалась с Топтыжкой, родители даже иногда подсмеивались над ней, вроде: «Все ты со своим мишкой носишься, как с писаной торбой!» Полиночка не обижа­лась, ибо не знала, что такое торба, отно­ся это понятие к области взрослых «учё­ных» разговоров. Слово же «писаный» она понимала, как «описанный», и была с ним полностью согласна, ибо мишутка был «еще очень маленький».

Понятно, что медвежонок составлял для Полины очень большую, весьма зна­чимую часть мира. Но было совершенно невероятным то, что со временем Топ­тыжка превратился для неё во что-то ещё большее, сделался сердцем Поли-ночкиной жизни. Родители уже стали побаиваться, как бы плюшевый мишутка, чего доброго, не заменил собой всего

прочего, необходимого для жизни, – под­руг, друзей, знакомых, и, в конце концов, самих родителей. Они очень разволно­вались, когда Поля поссорилась со своей лучшей подругой Катей лишь за то, что она не очень аккуратно взяла Топтыжку и нечаянно уронила его в грязную лужу.

О таких мудрых рассуждениях Поли­ночка, конечно же, не задумывалась. Она просто самозабвенно любила свою иг­рушку, даже толком и не понимая, с чем же связана такая острая её любовь. Тем не менее, она хорошо помнила, с чего это невероятное обожание началось.

Когда-то давно (в детстве и год – очень много) они с мамой переходили улицу, набитую страшно рычащими и таящими в себе злобную угрозу авто­мобилями. Машины ещё вовсе не виде­лись ей продолжением человеческой воли, они казались самостоятельными живыми существами, вроде бы помо­гающими человеку, но, тем не менее, все время ему грозящими. Страх перед железной рекой проспекта заставил девочку задрожать и засуетиться, из-за чего она уронила на асфальт своего мишку, которого сжимала в левой руке. Правая рука Полиночки была зажата в маминой ладони, и мать не сразу и по­няла, отчего её дочь капризничает и от­чаянно тянет назад, туда, где стальная лава неожиданно пришла в движение, и с оглушительным ревом двинулась вперед, отравляя пространство дур­ным газом.

Мать отчаянно вцепились в Полиноч­ку, не давая ей даже пошевелиться, а та все рвалась и рвалась прямо под коле­са тяжелого грузовика, где беспомощ­но лежала беззащитная бурая тушка её плюшевого друга. Крик отчаяния, извер­гнутый маленькой девочкой, был столь острым, что на несколько мгновений за­глушил все прочие звуки этих каменных джунглей.

Старенький водитель «Камаза» хоро­шо знал детей, ведь у самого подрастала маленькая внучка. Он понял, что сейчас девочка может потерять всякий страх и, презрев опасность, броситься за своей игрушкой прямо под колеса автомобиля подобно матери, спасающей свое дитя. Поэтому его нога сама собой надавила на педаль тормоза, и, оставив на асфальте длинный черный след, машина застыла на месте.

Продолжение читайте в журнале...

Товарищ ХАЛЬГЕН

( вернуться к содержанию номера )