журнал писателей России

ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

 

 

Елена РОДЧЕНКОВА родилась 3 ноября 1965 года в городе Новоржеве Псковской области. В 1988 г. окончила Ленинградский государ ственный институт культуры имени Н.К. Крупской. А в 1995 г. - юридический факультет Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов. Пишет стихи и прозу. Первый сборник стихов «Чужая любовь» вышел в Пскове в 1995 г. Член Союза писателей России с 1997 г.

Дядя Петя всегда так говорил: редко у какой бабы корма не подкачает. Тоже моряком был. Правильно говорил, корма у всех баб непутёвая - одним словом, не корабли эти бабы, а никудышние лодки.

- Ну и как я тебе разгляжу температуру? -бубнил Коля, вертя в толстых пальцах блестящую трубочку градусника.

- Тут тридцать пять, тридцать семь, тут, Валь, и сорок два... И, по-моему, сорок два и есть... А, Валь?

Он строго глянул на жену. Валя второй день горела в лихорадке. Дом их стоял одиноко поодаль от деревни.

- Может, тогда поеду до Сергеича за лошадью?

- Нет, - помотала головой жена, - сорок два не может быть, так бы я уже померла, а я вон... ещё дышу. Не езди, принеси лучше клюквы, отвари малиновых веток.

Коля кивнул угрюмо и пошел на веранду. Там под притолокой торчали перезимовавшие пучки сухой малины, череды, чистотела и разных других трав.

«Заварю-ка я тебе ещё зверобоя», - подумал вслух Коля. Он пристально осмотрел ряд сухих трав, ожидая, как которая-нибудь так и бросится сама в глаза. Она и поможет. Травы хитрые. Ежели человек дурак, то они умно поступают - лезут на глаза.

- Ну, зверобой ты, что ль? - спросил Коля у сухих рыжеватых звёздочек. Что-то якобы услышал в ответ и поморщился недовольно: - Малина точно, я это знаю, но и ещё что-то...

Он отошёл на несколько шагов вглубь веранды, потом внимательно глянул на ряд трав и удивился:

- А ты-то тут при чём?
Маленький, белесый пучок бессмертника напрашивался в руки.

- Ежели только для подмоги, печёнку поддержать. А так ты не лекарь, не берись даже,

- выговаривал Коля, заваривая сухие стебельки крутым кипятком.

- С кем ты говоришь? - слабым голосом позвала из горницы жена.

- Да с травой, - ответил Коля. - Малину выпила?

- Выпила.

- Спи теперь, отдать швартовые, задраить иллюминаторы! Весь праздник мне испортила, - добавил он тихо.

- Весь праздник тебе испортила, - донеслось из комнаты. - Уж прости, что частушек не попою.

- Ладно, - буркнул Коля, - сам справлюсь... Нужны кому частушки эти.

- А закуску-то какую не соорудил?

- Кок на камбузе не спит. Достану всё из трюма, хлеба порежу... Чего там...

- Да подмети пол-то, палубу-то эту... А то стыдно людей. Скажут, заболела Валя, а Коля грязью зарос, - проныла жена тоскливо.

- Ладно, ладно, палуба у меня в шесть утра надраена до блеска. Флаг только не поднят. Всё недосуг. И некому.

Коля в молодости служил в военно-морском флоте на Северном Ледовитом океане. Пять лет оттрубил на крейсере «Отчётливый». Пожалуй, что вся его жизнь в эти пять лет и уместилась.

Все остальные годы были неважными, прозрачными, будто несуществующими и ненастоящими. А от его настоящей жизни остался только чемодан фотографий. Маманя письмами его пять лет печку растопляла, а фотографии бережно складывала в небольшой такой картонный чемодан. Коля гордился своей молодостью. В морфлот тогда брали только самых лучших, самых крепких парней. Их деревня вообще была военно-морской, мало кто из парней служил в других войсках. Крепкие, невысокие, светловолосые, их, как лучших боровичков в грибную пору, забирала Родина на пять, а то и на семь годков под своё крыло, берегла под сердцем, как самых надёжных и родных. Зимними скучными вечерами, когда Валя смотрела по телевизору бразильские фильмы, которые Коля не понимал, он прятался от её слёз и причитаний на печку, где зажигал тусклую лампочку, открывал заветный чемоданчик и начинал снова разглядывать свою короткую настоящую жизнь. И вот уже всех десятков лет - как не бывало, а Коля снова оказывался на корабле, болтал с Афоней Сташенко, с Тимкой Петровым, ругался с Саней Зайнуллиным, а потом мирился. Афоня худой, не в коня корм, а Тимка - вон какой маленький, меньше всех. Это потом он подрос, заматерел. Афоня отъелся... Перебирая фотографии, Коля снова и снова переживал одни и те же пять лет. Но была у него небольшая кучка фотографий, аккуратно завёрнутых в пожелтевшую газету и перевязанных старой резинкой. Коля не смотрел эти фотки, чтобы не травить душу, и Вале не давал смотреть. Там был один член их команды, который потом погиб... Так глупо погиб...

- Коль, а Коль. Маня-то придёт ли? - спросила жена.

Маня всегда приходила на праздник со своим Ваней. Пока они с мужиками отмечали День Военно-морского флота на лавочке возле дома, Маня чаёвничала с Валей. А потом они начинали петь частушки под Колину гармонь.

- Придёт, куда она денется, - пообещал Коля.

- Вот и хорошо, - вздохнула жена.

Продолжение читайте в журнале...

Елена РОДЧЕНКОВА

( вернуться к содержанию номера )