журнал писателей России

7 февраля 1921г.

ИЗ ДНЕВНИКА А.С. БЛОКА

Перед нашими глазами с детства как бы стоит надпись; огромными буквами написано: “Пушкин”. Это имя, этот звук наполняет многие дни нашей жизни.

Имена основателей религий, великих полководцев, завоевателей мира, пророков, мучеников, императоров – и рядом это имя: Пушкин.

Как бы мы ни оценивали Пушкина-человека, Пушкина-общественного деятеля, Пушкина-друга монархии, Пушкина-друга декабристов, Пушкина мученика страстей, – все это бледнеет перед одним: Пушкин – поэт. Едва ли найдется человек, который не захочет прежде всего связать с именем Пушкина – Звание поэта.

Что такое поэт? – Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Поэт – это носитель ритма.

В бесконечной глубине человеческого духа, в глубине, недоступной для слишком человеческого, куда не достигают ни мораль, ни право, ни общество, ни государство – катятся звуковые волны, родные волнам, объемлющим вселенную, происходят ритмические колебания, подобные колебаниям небесных светил, глетчеров, морей, вулканов. Глубина эта обыкновенно закрыта “заботами суетного света”.

Когда глубина эта открывается –

потому что там ему необходимо причаститься родной стихии для того, чтобы напоминать о ней миру звуком, словом, движением – тем, чем владеет поэт.

Вслед за этим происходит второе действие драмы – знаменитое столкновение поэта с чернью, т. е. с существами человеческой породы, в которых духовная глубина совершенно заслонена “заботами суетного света”; это – не звери, не птицы, не осколки планет, не демоны, не ангелы, а только – люди.

Они требуют от поэта пользы, они требуют, чтобы он “сметал сор” с их “улиц шумных”, потому что не могут, не умеют и, между прочим, никогда не сумеют воспользоваться большим – тем, что предлагает им поэт. Третье, и последнее действие драмы заключается в борьбе поэта с чернью, в неизбежном приспособлении поэта; как несовершенного организма, пригодного только к внутренней мировой жизни, к черни, как организму, пригодному только к жизни внешней. Оно заканчивается всегда гибелью поэта, как инструмента, который ржавеет и теряет звучность в условиях окружающей внешней жизни. Эта жизнь права: ей ничего, кроме пользы, и не нужно, большее – для нее враг, ибо оно стремится уничтожить ее, чтобы создать на ее месте новую жизнь. Инструмент гибнет, звуки, им рожденные, остаются и продолжают содействовать той самой цели, для которой искусство и создано: испытывать сердца, производить отбор в грудах человеческого шлака, добывать нечеловеческое – звездное, демоническое, ангельское, даже – и только звериное – из быстро идущей на убыль породы, которая носит название“человеческого рода”, явно несовершенна и должна быть заменена более совершенной породой существ. Все добытое и отобранное таким образом искусством, очевидно, где-то хранится и должно служить к образованию новых существ.

В таких поневоле шатких и метафорических выражениях я хотел дать понятие о происхождении, сущности и цели ритма.

( вернуться к содержанию номера )