Александр Хлебников

ТАЛИСМАН

После нескольких тостов гости раскраснелись, задвигались и за столом началась непринужденная болтовня. О чем только не говорили! О морях из расплавленных металлов на поверхности Венеры, о таинственной психике дельфинов и расшифровке их языка, шансах поднять "Титаник", о неопубликованных еще рукописях Хемингуэя...

В общем, началось соревнование, в котором каждый стремился блеснуть эрудицией и удивить других доскональным знанием новейших проблем науки и техники.

Слушал я, слушал и захотелось мне подшутить над милым дилетантством своих друзей, благо недавно я купил редкую пластинку с записью выступления известного советского артиста, читающего стихи Блока.

- Прошу внимания! - сказал я, включая проигрыватель. - У меня приготовлен сюрприз. Сейчас вы услышите голос Александра Блока!
И в мгновенно наступившей тишине зазвучали гордые и печальные слова:

Разразилась буря восторгов:
- Кто бы мог подумать, что Блок имел такой прекрасно поставленный голос, такую совершенную дикцию!
- Какое бесподобное мастерство! Только автор может прочитать с таким чувством, от самого сердца.

Невозмутимым оставался лишь незнакомый мне старик с весьма примечательной внешностью. С темным от загара лицом резко контрастировала белоснежная шевелюра, увенчанная задорным хохолком. Добродушно улыбаясь, он помалкивал.

Звали его Ардальон Иванович Гарин. Привез его Дроков, в прошлом мой однокашник по институту, а ныне - коллега. Дроков, как и я, преподавал литературу в школе.

Представив Гарина, Дроков отвел меня в сторону и смущенно зашептал: навсегда потеряны. А такой аппаратуры в пушкинскую эпоху, естественно, не было.
- Молодец! - воскликнула Кира. - Будете еще, Ардальон Иванович, спорить?

Теперь уже за столом все с любопытством ждали, что же он ответит.
- Нонсенс, - проворчал он. - Вы, молодые люди, забыли об одном явлении: о воздействии звуковой волны на среду, в которой она проходит... Скажите, Кира, какой принцип положен в основу современной звукозаписи?
- Принцип преобразования энергии звука в другие виды энергии для приведения в действие пишущего элемента. Он-то и оставит след звукового колебания на каком-либо звуконосителе.
- Превосходно, - одобрительно кивнул Гарин. - Добавлю лишь, что пишущий элемент - резец, световой луч или магнитное поле.
А теперь, голубчики, вернемся к тому, с чего начали, - воздействию звуковой волны на газообразную среду. Как вам хорошо известно, все в мире взаимосвязано. Никакой процесс в нем не протекает бесследно.
Так почему мы не можем представить, что звуковое давление фиксируется твердой средой, скажем, на электронном уровне? И, сделав такое допущение, разве нельзя сделать и другое, что голос любого выдающегося человека можно воспроизвести, если только сохранились принадлежащие ему некоторое предметы обихода?
Так что, дорогие мои, голос Пушкина восстановим!

Последние слова Гарин произнес с такой силой и убежденностью, что мы переглянулись, не зная, как и отнестись к столь необычному заявлению.
- Почему для воспроизведения голоса годятся только некоторые предметы? - прервал недоуменное молчание Дроков.
- Видите ли, для самопроизвольной записи звуковой волны - а именно это мы и должны иметь в виду - подходят лишь драгоценные камни в ювелирных изделиях.

(Окончание читайте в печатном издании. )